ПРИТЧИ РОДЕНА
Если на пути человека лежит камень, он перешагивает
через него. Камень на дороге никого не интересует. Никому не придет
в голову, что перешагивая через камень, человек в некотором смысле,
перешагивает через себя самого, ибо и камень, и он сам - порождение
Матери-природы.
Но если каменная глыба лежит на паркетном полу Эрмитажа, на нее невозможно
не обратить внимание. Я подхожу к глыбе и неожиданно различаю в ней
едва уловимые очертания человека. на камне табличка: Огюст Роден.
В мраморной глыбе человек только чуть обозначен осторожным прикосновением
резца. Его можно и не заметить, пройти мимо. Но этот намек привлекает
внимание и я уже не могу оторвать взгляд от мраморной глыбы. Неожиданная
мысль пронзает мозг:
- А не себя ли ты видишь, герой? Не твое ли духовное рождение заявляет
миру о своем приходе. Но и в духовном - все расплывчато.
Духовное рождение - это второе рождение человека. Оно приходит не
к каждому, но если приходит, чаще всего человек не замечает момента
прорастания души. Связь с природой, как с каменной глыбой, не прерывается.
Очертания духовного роста человека всегда остаются неясными. Душа
его томится, словно пробирается сквозь туман.
Сначала это беспечный туман детства, розовая радость от самого процесса
жизни. Человек растет, но туман не рассеивается. С юностью накатывает
новая волна - пелена запретной тайны противоположного пола. Любовный
туман так плотен, что в нем невозможно понять - летишь ли ты вверх
или кувыркаешься вниз.
Очень скоро на смену ему приходит мгла разочарований, безвыходности,
неясности цели. Встают вопросы о смысле жизни, о своем месте в этом
мире.
Лишь с этими вопросами духовное начало человека начинает проявляться
в глыбе более отчетливо. Человек постепенно осознает в себе и божьи,
и дьявольские начала. Он вступает в борьбу за освобождение из мраморного
плена, в битву с собой и за себя.
Иногда это сражение бывает кратким, иногда затягивается на долгие
годы. Вырваться окончательно не удается. Пока он в тумане ищет свой
путь, подкрадывается серая мгла старости.
Неясные воспоминания детства, последние проблески сознания и черная
пелена покрывает мраморную глыбу, из которой чаще всего так и не успел
родиться Человек.
Ну, а что происходит с тем, кто заявив криком о своем приходе на свет
божий, так и не умолкает всю жизнь? Он кричит о себе смелостью, авантюризмом,
откровенностью желаний...
Увы, и он редко обретает счастье. Чаще он становится "блудным
сыном". В поисках наслаждений, благ, уюта, он скитается по свету,
но, как правило, не находя даже пристанища. Если он, как у Рембрандта,
разбив на пыльных дорогах пятки, возвращается в отчий дом, он еще
счастливчик. Он вернулся к родному очагу.
Но Роден изобразил его иначе. Его Блудный сын стоит на коленях перед
пропастью. Он растерял все: дом, родных, здоровье. Ему некуда вернуться
и он окаменел от горя.
Но разве все мы не блудные сыновья и дочери? Мы, как библейский бродяга,
в старости теряем все. Впереди у нас только пропасть. Когда я понял
это, мне захотелось встать на колени рядом с изваянием мудрого мастера.
Мимо меня снуют люди. Они не хотят смотреть на "Блудного сына",
не замечают человека в мраморной глыбе. Они спешат к "Вечной
весне", воплощению в мраморе мечты о счастье. Люди хотят приобщиться
к радостям жизни. Глядя на сплетенные в объятии тела, они улыбаются,
вспоминают юность. Они не хотят думать о болезнях, старости и смерти.
Но я знаю, что они тоже "блудные" сыновья и дочери и их
жизнь не менее трагична, чем бытие героя библейской притчи. Они мои
братья и сестры. В душе своей я вижу их стоящими на коленях. Рядом
с собой.
18 апреля 1994 г.
