| главная | об авторе | гостевая | форум |
.

    Здравствуй, Юрий! Во второй половине жизни ты взялся за перо. Это кардинальное, важнейшее открытие должно было произойти значительно раньше. Если бы я не ощущал себя художником, я бы пальцем не пошевелил. "Вначале было слово"! Замечательно, что ты ощутил в себе литератора, как данность, как свое естество, как способ, наиболее полно раскрывающий личность.
     В добрый час! Тут и предстоит тебе заложить свой кирпичик в стены Вавилонской башни, о которой ты упоминаешь. Башню я воспринимаю, как поэтический смысл индивидуализма, калейдоскоп уникальностей. Ее строительство вечно, как само искусство.
    Непонимание другими "твоего языка" проблема серьезная, но не трагичная. Художник продвигается значительно быстрее других - отрыв неминуем (неслучаен термин "авангард"). Даже Бах и Моцарт не были поняты в свое время. Удовлетворение художник получает не от общения с себе подобными, хотя это приятно и необходимо, от результатов своей работы. В ней же он черпает вдохновение, которого, как мы знаем, профессионал не ждет. Постоянно идет коррекция, развитие, трансформация вкуса. В итоге Его Величество Вкус выводит на приличный уровень. Мастерство - это всего лишь средство и оно обязано быть безупречным. Как автор распоряжается арсеналом средств, какой стиль исповедует или создает - это зависит от его индивидуальности, таланта и культуры. Ты прав, талантливых мерзавцев предостаточно, но в таком случае талант гибнет. В общении с людьми мне всегда везло, но я упорно избегаю мерзавцев и людей бездарных. Их уровень понимания занижен, неинтересен. Друзей и приятелей у меня много и не только в России.
    Думаю, в нашем эпистолярии не должно быть агрессивности, если есть намерение продолжать разговор. Мы, художники, приучены к враждебной среде и поэтому легко замыкаемся. В совдеповский период в критических пинках, откровенном мордобое и обструкции недостатка не было. Распинали нас не единожды, мы и не мечтали, что так скоро может обрушиться наше рабовладельческое государство. Ситуация тотальной изоляции и безработица заставили меня сконцентрироваться на проблемах искусства. Имея хорошую школу и счастливо сформировавшийся вкус, я обрел веру в себя. Разговор об искусстве - вещь замечательная, способная превратиться в сотворчество. Но стагнация ощущается художником моментально. Неизвестно, что услышал Рахманинов и от кого, но это подкосило его и заставило замолчать на долгие годы. Потребовалось вмешательство психиатра, чтобы вернуть миру уникального композитора. Искусство не призвано служить. Оно существует как потребность, как способ общения людей. Дидактика и любое служение губит его, как и отсутствие любви. Без любви искусство опасно. Немецких модернистов и экспрессионистов, например, любить невозможно.
    Для меня несколько неожиданно твое восприятие моих ранних работ как холодных, то есть бессердечных, неэмоциональных. Возможно, в них был поиск формального хода или просто отсутствовала сентиментальность. Когда совдеповские искусствоведы сознательно разделяли форму и содержание, они умышленно вводили нас в заблуждение. Формосодержание - единственная возможная позиция. Содержание бесконечно варьируется, приобретает тысячи толкований только через форму.
    Похоже, для тебя существует дилемма - искусство для искусства и искусство для человека. Не бери в голову, не трать время. Во все времена искусство делается только для человека.
    Твоя позиция по поводу моей хронологии меня позабавила. Я, слава Богу, не Модильяни какой, но я профессионал и мне должно наводить порядок в моем хозяйстве.
    Два года назад итальянцы попросили меня прислать материалы для монографии, я не отреагировал. Это к вопросу о моем тщеславии. Фаина Раневская, великая актриса, говорила: "Тщеславие - родная сестра бездарности, но когда хвалят - приятно до сердцебиения, когда ругают - тошно до инфаркта".
    Мне известность необходима для повышения гонораров. Бытовая сторона, признаться, меня мало интересует. Я люблю комфорт, чистоту, вкусную еду, но не прихотлив.
    Моя работа зависит от заказов, но, как правило, оплата хорошая. Меня постоянно приглашают на работу в другие города России, а в последнее время в Италию, Германию, Испанию. Однако мы всегда жили скромно, в тесном кругу друзей. Я ни разу не собирал "нужных" охламонов.
    Ты, кажется, не веришь в Россию. Страна освобождается от бреда коммунизма, от преступного большевизма. Постепенно названия, связанные с именами палачей, исчезнут из российской географии и из зомбированного сознания соотечественников. Этот процесс ускоряет наша надежда и вера. Россия стоит на пороге грандиозного скачка в Мир, на пороге открытости, на пороге единения с планетой. По значимости это новое рождение и Россия на это обречена. Переворачивается страница истории. Не все осознают и принимают это движение.
     Путешествие на велосипедах заманчиво, но для меня неосуществимо - сердце не то. Плодотворнее было бы на автомашине. Вообще - то я художник мастерской, не пленэра.
    Всего хорошего, Глеб.
    S . Сто лет не писал такого длинного письма!
    Кроме последнего интервью в местной газете, посылаю одну из моих винных этикеток. Итальянцы с энтузиазмом стали пользоваться моей графикой в этих целях.

    Глеб, жил в Перми один талантливый пьяница. Писал стихи, знал наизусть "Евгения Онегина". Мы переписывались. Когда он покончил с собой, я достал его письма, перечитал. Мы исповедовали разные ценности, отчаянно спорили, но из наших споров получилась книжка.
    Вчера я разыскал твои письма, написанные мне в армию. Их немного, всего четырнадцать за четыре года. Одно из них настолько интересное, что я о нем помнил всю жизнь. Сегодня мне хочется поговорить о нем.
     Похоже, что как бы мы ни пытались бороться с собой, совершенствоваться, в главном мы остаемся такими, какими вышли из детства. Твое письмо - прекрасный повод проверить, далеко ли мы продвинулись на этом пути. Тебя всегда интересовали талантливые люди. Творчество в любом его проявлении интересовало и меня, я даже два раза пытался поступить в Академию художеств. Но в середине жизни акценты сместились. Любовь к искусству стала перерастать в любовь к людям, одаренным редким качеством - душевной мудростью. Этому способствовал период бешеного сражения с собственным эгоизмом. Мудрость людей, способных умом и чувством охватить всю жизнь сразу, а мне такие встречались, очень мне помогала. Их жизнь - каждодневное невольное подведение итогов. Чтобы было понятно, о каком таланте я говорю, приведу пару отрывков из стихов одной девочки:

    Девочке, написавшей эти стихи, только десять (!) лет, но она о жизни и своей, и чужой уже знает все. Людям с мудрой душой живется нелегко. Их творчество - реальная жизнь, та самая, которую поэты и художники, то - есть те, кто занят не столько жизнью, сколько ее отражением, обычно презирают, не находя в этом ничего интересного. Этим людям не требуется нравственный поиск, они с детства доверяют внутреннему чувству и своей совести. Вырастая, они умеют научить своих детей обрести дело и счастье. Мы же, грешные, в молодости даем себе обещания, воспитываем волю, намечаем планы на всю жизнь, но от этого мало толку. Реальность оказывается такой сложной и неожиданной, что нередко загоняет нас в тупики. Мы начинаем стыдится юношеских планов или начисто забываем их.
    Что сумели сохранить мы? Через тридцать семь лет я приглашаю тебя к "инспекторской проверке". Твое письмо поможет нам в этом. Итак, 1958 год:

    Юра, никогда я еще ни писал, ни говорил откровенно - никогда. Не знаю, получится ли сейчас.
    Из твоего письма я вдруг понял, что никогда в моей жизни не было и нет ни одной, ни единственной привязанности. Нет родного человека! И беда в том, что душа остается совершенно равнодушной - и к тебе, и к Римме, которой я дорог, и к брату Льву, и к матери, которая меня любит. Я даже не желаю ни с кем встречи. Неужели я до того подло влюблен в себя, что уже не понимаю, не ощущаю этого?
    Никогда бы я не ушел со следующего отделения концерта, как это сделал ты. Так разволноваться я не в состоянии. Я знаю, почему я, как мотылек поверхностен, знаешь и ты.
    Я всю жизнь играл, лгал, врал красиво и "честно". Врал друзьям, товарищам и себе. Тебя я не мог понять - все, что я выдумывал, ты чувствовал Ты жил естественно, я искусственно. Я не жил, а играл жизнь абсолютно во всем. У меня, должно быть, чудовищно холодная душа.
    Только в любви к искусству моя душа начинает шевелиться. Не сомневаюсь, что без колебаний пожертвую всем - людьми, милой и собою - ради умения творить. И черт знает, совместимы ли творчество и холодная жестокая душа...
    ( В самооценке, Глеб, ты, пожалуй, перехлестнул по молодости, но "творцов" с холодной душой я встречал предостаточно).
    Но, быть может, я все-таки не всегда лгал? Ты помнишь наши былые ночные беседы? Большей частью я в них молчал, осторожность одолевала. Мне казалось, что мои мысли ничтожны и пошлы. Вошло в привычку вести немой диалог, что иногда вызывало недоумение собеседника. Но в те минуты, когда меня прорывало, правда, была для меня священна. Тогда ты видел мою душу и я, действительно, был таким, каким хотел быть.
    ( Долгие часы наших прогулок, полных откровений и мечтаний о будущем остаются для меня священными по сей день).
    Ты, Юра, всегда увлекался и, не понимая причин моей замкнутости, превознес мои мнимые добродетели."
    Преодоление комплексов за счет непоколебимой уверенности в профессионализме приводит к воинствующей самоуверенности - процесс нередкий.
    "Идол - это противное, недопустимая фальшь, обман или самообман, вернее, то и другое вместе. Это иллюзия, которая рано или поздно рассыпается в прах. Совсем не нужно видеть меня тем Глебкой, каким я никогда не был. Я остался тем, каким был всегда, главной чертой характера была и осталась, способность скрывать свои недостатки".
    И сейчас через тридцать семь лет?
    "Я обнажаю их по мере надобности или неосторожности. Когда, наконец, до меня дошло, что ты "любил самозабвенно", меня как-то это всколыхнуло, и я пережил несколько замечательных минут. Душа моя потянулась к тебе. Но я слишком поздно оценил былую привязанность. Мне стало очень больно, стыдно и горько".
    А сейчас тебя посещает подобное чувство? Или нет на это причин?
    "Те наши ночи неповторимы, незабываемы. Случалось, что я шел домой со слезами на глазах. Тогда я любил и скучал по тебе, да и теперь, возможно, люблю, но это уже не имеет значения. Ты уже в это не веришь, потому что отвернулся сердцем. Я оказался гораздо черствее, чем даже думал сам. Когда прошло первое впечатление от потери друга, тебя, Юрка, я задумался спокойно. И даже нашел прекрасное эгоистическое решение: "что из того, что я теперь один? Прекрасно! Значит, смогу еще больше сосредоточиться в себе, что совершенно необходимо для искусства, коим я серьезно занялся"
    Ты уже, наверное, почувствовал, что вся эта история (черт возьми - "история", а для тебя - жизнь?!) дает повод к размышлениям, а не к переживаниям".
    Когда, перечитывая нынче письмо, я дошел до этих слов, я даже подскочил. Неужели?
    "Если бы я болел душой, я почувствовал бы гораздо острее, нежели дают мне мои раздумья, если я вообще способен задумываться. Мне начинает казаться, что цикл моих переживаний весьма ограничен. Композицию, колорит, воздух пейзажа я чувствую, остальное идет не в сердце, а в башку. Может быть, это и толкает меня на занятие живописью.
     Кстати, первая страница письма, поверь, написана по чувству, но и тут, как эгоист, я не сумел разглядеть, что идола создавал я не только перед другими, но и перед собой. В моем воображении стоял тот человек, который долженствовал быть "идеалом" и я стремился к нему сначала безотчетно, а затем осмысленно. Но душа оказалась развращена, ум опошлен, и я с этим не справился. Ложь во мне услужливо завладела мнимой честностью. Я обманул себя и, конечно, обманул твое воображение, а ты доверял мне бесконечно. Кроме того, наша дружба мешала другим приблизиться к тебе. Я всегда был к твоим услугам, а ты, доверчивая душа, принимал мое умение слушать за сердечное внимание. Я же, увы, оставался холодным, не открывал души, чтобы не задушить тебя смрадом своего я.
   Но к дьяволу идолов и все любви. Теперь мы знаем истинное положение вещей. У тебя нет больше иллюзий, но, может быть, наша дружба будет продолжаться? Или без любви не бывает дружбы? Если это так, то дружбы у нас и не было, а была ложная любовь, которая должна была рухнуть.
    Проклятие, неужели Лермонтов прав, говоря, что из двух друзей один всегда раб другого? Ты попал под мое влияние и теперь не можешь простить себе этого, но я, скотина, раньше не знал, что для тебя значу. Прежних отношений уже не получится, но может быть их и не нужно?
    Нет, еще как нужно! Нужна чуткая, преданная душа, тепло человеческое необходимо. Холодно без него.
    Ты говоришь, что не хочешь и боишься прежнего чувства ко мне. Я думаю, что мы будем еще нужны друг другу, если пойдем одним путем. Но если устремимся к разным идеалам, окажемся внутренне чужими, а на "корешей" у меня и сейчас уже времени нет.
     Юрка, я не дарование (даром ничего не дается), но определенные способности у меня есть. Есть вера в развитие, есть желание и мечта. Я чувствую, понимаю прекрасное, ищу его во всем, но оно захватывает меня лишь тогда, когда я сам создаю. Я ощущаю перспективу, объем, гармонию общего, но все это живет во мне в зачаточном состоянии и нужна огромная работы, чтобы получилось что-то дельное. Жизнь коротка, как миг, а я такой болван".

   Это верно, Глеб, она коротка, но понял я это значительно позже тебя.

    "Труден этот путь, сломать шею здесь проще простого. Но, вооружившись великой жаждой, пожертвовав благополучием, добьешься многого и, загибаясь от чахотки, скажешь, что прожил не зря и видел счастье".

    Тут, Глеб, уже появляются элементы мудрости - аж в конец заглянул.

    "Тебе еще не пришло на ум, что я, сознавая себя большим мерзавцем, не жалуюсь и не прошу помощи. Почему?
    Потому, что сам давно схватил себя за глотку и жестоко треплю. Я уже привык быть один, надеяться только на себя.
     Сейчас лежу в лазарете. Обещала приехать одна девушка. Я в ее семье частый гость. В общем, кража совершилась и нужно не мало времени, чтобы в ее душе утихла боль после моего отъезда. Я хочу, чтобы эта девушка была моей последней кражей. Дальше пойдет серьезная жизнь - жизнь на смерть, будет не до романов. Придется жить, а не выдумывать жизнь.
    И все же мы, надеюсь, соберемся вместе, и наши любимые будут не краденные.
    Если даже в тебе исчез интерес к моим письмам, я ощутил желание написать. Надеюсь, что я теперь получился не "фигура".
    До встречи, Глеб. 26.03.1958 г.

    Вот такое письмо я получил то тебя тридцать восемь лет назад. Оно - программа жизни. Эта программа и сейчас не кажется мне ни смешной, ни наивной. Но в письме есть немало такого, на что хотелось бы получить твои комментарии. Понимаю, что не все любят копаться в прошлом. И вкусы, и взгляды на искусство у нас, вероятно, разошлись. Однако наш жизненный опыт мог бы кое в чем обогатить друг друга. Хорошо бы вместе прокатиться по Италии на велосипедах. Как ты смотришь на это предложение? Не затягивай с ответом. Юрий.
    25 апреля 1995г

    Здравствуй, Юрий! Чувствую, что давно пора написать тебе. Посматриваю на твое фото - "хемингуэистая" борода, активен, энергичен, весел. Душа на месте, остальное приложится.
    Моя душа, можно сказать, тоже на своем месте. Гармония с людьми и миром - моя потребность. Спасибо за переписанное старое мое письмо. Оно многое мне напомнило и, удивительным образом, наполнило смутными воспоминаниями о тех годах. Думается, что главное в том письме - стремление воспитать собственную душу, выработать позицию, понять себя. Просматривается явно "поэтическая натура". То ли она была недостаточно богата, то ли бедна, чтобы отделять поэзию от реальности. Как я теперь понимаю, я эстетически эгоистически наслаждался собственной персоной. В юности вся моя жизнь была направлена на наслаждение. Действительность была необходима, как повод для поэтизации. Благодаря этой двойственности у меня никогда не было недостатка в художественном материале. Это и есть начало становление художника.
    Многие люди, живущие в реальном мире, принадлежат, в сущности, не этому миру. И причина не в борьбе добра со злом. Эта категория меня и сейчас не интересует. Я смутно ощущал беспредельные возможности "новые реальности" инстинктивно готовился к ней - к миру искусства. Именно пребывание в нереальности, в ином измерении и давало возможность дальше продвигаться в области художественных форм. Но тут существует парадокс - без, так называемой, правды жизни творчество не состоятельно. Каким образом жизнь прислоняется к творчеству - вопрос вопросов. Еще Илья Ефимович Репин говорил "как только получится как в жизни" - "так никуда не годится". Некая дистанция от жизненной плоти и, разумеется, абсолютное отсутствие прагматизма дает оптимальное проникновение в новые сферы искусства.
    Ты требуешь конкретного ответа, кого в жизни и в искусстве я люблю? Это оказывается обширнейший вопрос. Для меня это любовь самой жизни, ощущение биения пульса. Способность видеть, слышать БЫТИЕ не в далеком неопределенном будущем, а сейчас, в этот момент. Осознавать его полноценно - это для меня истинный постулат творчества. Надо жить полнокровно, со вкусом, с увлечением, с удивлением и восторгом. Любить всех и даже, как сказано в Библии, врага своего. В контексте жизни нет второстепенного - от первого до последнего вздоха все главное. В искусстве же идет отбор. И ежели алгоритм будет найден, инстинктивно или сознательно, очередной опус становится произведением искусства.
    Необходима уникальная способность художника к мощной концентрации, глубокому погружению в процесс.
    Видимо, ты для полемики написал о дилемме профессионализма и дилетантизма. Этой проблемы не существует - мастерство есть или его нет. Диплом не дает гарантии высокого уровня, это ясно, как и отсутствие систематического образования не обрекает на безрезультатность, но часто оказывается роковым для пытающегося творить. Пути в высокие сферы творчества неисповедимы! Все люди - гении, только для реализации потенции одним нужно триста лет, а другим три минуты.
    Моцарт менялся молниеносно, так что отца, серьезнейшего музыканта и педагога, ставил в тупик. Блестящая дилетантка Жорж Санд учила Шопена писать музыку, что привело их к разрыву. Для Нико Пиросмани достаточно было одного взгляда на картину в чужом окне, и он знал, что нужно делать. У каждого своя школа, часто неощутимая не только для посторонних, но и для самого художника. Зри в корень - в результат усилий творящего. Я довольно часто огорчаюсь отсутствием ожидаемых результатов и у себя, и у коллег. Процесс творчества должен приносить художнику ощущение счастья. Если мучений больше, значит, человек занимается не своим делом.
    Возможно, Окуджава и гениальный композитор, но подавляющее большинство его песен сделаны так дилетантски, что их невозможно слушать, а Владимир Высоцкий часто поднимается на огромную высоту, хотя не знает нот.
     Конечно, вопрос о профессионализме в каждом случае надо рассматривать индивидуально. У каждого свой путь к мастерству. Пути эти меня не интересуют - важен результат. Есть люди, для которых систематическое образование просто пагубно (Мусоргский, Ван-Гог). Ты, конечно, знаешь работу Босха "Пилигрим". До нас дошло два варианта: на одном странник отгоняет посохом пса, на другом продолжает путь, не обращая на собаку внимания. Мне интересно знать, как ты трактуешь эти работы?
    Каждый становится профессионалом по-своему, часто неведомо и невидимо, и, дай Бог, удачи.
   Когда открытое сознание просматривается в творчестве, чарует, манит и дает радость - тогда и состоялся художник. Все заключается в результатах усилий. Кстати, усилия Нади Рушевой, на мой взгляд, пропали - она ушла от детского рисунка, но к серьезной графике так и не пришла. Здесь, как раз, и сказалось отсутствие профессионализма. Она уникально талантлива. Трагедия ее судьбы ясна - не успела подняться над детскими радостями. Все в ее творчестве трогательно и мило. Печально - она должна была стать большим художником.
    Нам же судьба приготовила длительный жизненный путь, так что есть надежда что-то успеть.
    Твоя бы публикация в журнале "Звезда", на мой взгляд, на серьезнейшем уровне и, смею сказать, отменно талантлива, чему я очень рад. Прими мои поздравления.
    Обнимаю, Глеб.
    Сентябрь, 1995 г.

    Здравствуй, Глеб! Отвечаю на сентябрьское письмо.
    Признаться, я думал, что оно будет иного содержания. Ты умудрился обойти важнейшую тему - тему твоего безразличия в молодости к близким людям. Сохранившееся письмо лишь напомнило тебе и, "удивительным образом наполнило смутное воспоминание о тех годах". В давнем письме для тебя "просматривается явно поэтическая натура", наслаждающаяся собственной персоной. Имея такие истоки, этого, на мой взгляд, маловато для анализа собственной личности в ее теперешнем состоянии. Ну, коли "гармония с людьми и миром - твоя потребность", значит и с собственным "я" у тебя нет противоречий. Не знаю хорошо это для творческого человека.
    За это время я успел съездить в Пермь на итоговую выставку Александра Ивановича Репина. За плечами нашего земляка пятьдесят лет работы, война, Свердловское художественное училище, где он учился и дружил с Эрнстом Неизвестным. Они вместе ушли на фронт, оба остались живы. Затем хрущевская оттепель, шок молодого художника, впервые увидевшего работы западных мастеров на третьем этаже Эрмитажа, поиск форм в природе и шепот зевак за спиной: "сумасшедший". Затем было полное неприятие его творчества Союзом художников, годы полуголодного существования. Было все то, через что прошли мыслящие художники наших дней. Результаты у всех оказались разными.
    Одни спились, другие продались, третьи, уловив формальную сторону новой живописи, закрепились на ней, сделав ее своим приемом. Были и те, что прорвались к освобождению, как Э.Неизвестный. Молодой художник всерьез взялся за изучение неведомой ему живописи. Он творчески переосмысливал кубизм, приходя к обобщенным формам в природе. Он задавал себе "вечные" вопросы и искал на них ответы в живописи. Он самостоятельно открыл сферическую перспективу. Результатом многолетних поисков Александра Ивановича стали картины, в которых он перешагнул самого себя. Что я имею в виду?
    Александр Иванович всегда считал себя пейзажистом, но он давно не пишет обычные пейзажи. Он пишет многоплановые живописные "романы" на темы Предуралье. В этих "романах" исчезает линейная перспектива. Они наполняются таким пространством, что складываются в Образы природы. Написать образ человека нелегко, но в этом художнику помогают глаза портретируемого, черты лица, знание его жизни. Но много ли в России художников, которые умудрялись писать образы природы? Шишкин, Саврасов, Левитан, Васильев... Раз-два - и обчелся. Александр Иванович стал продолжателем их мастерства и философского осмысления природы.
    Русские художники были великими мастерами в передачи натуры, но образа достигали лишь изредка. Александр Иванович Репин добивается этого сознательно, осмысленными действиями. Он всегда знает чего хочет и приходит к цели, рассчитывая каждый мазок На выставке Репина несколько больших полотен. Каждая из них - КАРТИНА. Каждой предшествует множество этюдов, выкристализовывается композиция, формы всегда обобщены, но по рисунку - безукоризненны.
    Репин умудряется писать свои работы "филоновским" методом. Это нелегко заметить на полотне, но если поделить картину на две части, а затем поделить каждую часть еще раз - в каждом куске будет законченная картина! Глеб, ты видел что-нибудь подобное в пейзаже? Многие его работы космогоничны, например, "Каменный пояс". Словом, об Александре Ивановиче я мог бы многое рассказать, но боюсь тебя утомить.
    Изучая в живописи разные "измы" и пройдя через любовь к некоторым из них, я убедился, что достижения старых мастеров не только несут в себе зародыш всего последующего, но они глубже по мастерству и фантазии любых "измов". Кроме того, они всегда одухотворены идеей, отражающей время и место их создания, а пресловутая современная "свобода творчества" привела искусство лишь к упадку. Впрочем, оно отражает современное состояние общества, как у нас так и на западе.
    Хочется еще кое-что сказать по твоему письму.
    У Гейне есть прекрасные стихи о том, что "он может простить жене невкусный и холодный обед, но "если не любишь моих ты стихов, то значит развод неизбежен". Именно эта причина привела нас когда-то к "разводу". Боюсь что это может повториться, ибо я могу писать лишь искренне, а даже доброжелательная критика не всегда нравиться художнику. Впрочем, если "гармония с людьми и миром" - твоя потребность, надеюсь, общий язык мы найдем.
     Ты пишешь: "Без, так называемой, правды жизни творчество несостоятельно". Именно так. А правда жизни, на мой взгляд, всегда драматична. Возможно я ошибаюсь, но в твоих работах эта тенденция не просматривается. "Каждый пишет, как он дышит" - значит, ты так пишешь. Твой брат Лев, пишущий серьезные искусствоведческие работы, говорит: "Глеб работает только как "абстрагонщик",что меня крайне огорчает, так как для нас, русских, это вторично. Реалистических вещей Глеб давно не пишет".
   Я хочу понять - почему? Ты же обладал "живой линией", это у тебя прежде было. Неужели в тебе не сидит тема, которая требовала бы реалистического воплощения? Или просто - большая тема? Признаюсь, что пока у меня впечатление, будто Глеб затормозился где-то на студенчески-"передовых" позициях, наслаждаясь ломаными формами и вычурным рисунком.
    Что ты хочешь сказать своим искусством? Этого я пока не пойму. Ты пишешь: "необходима уникальная способность художника к мощной концентрации, глубокому погружению в процесс". Согласен. Я, вообще, согласен почти со всем, что ты говоришь. Но каков результат?
    "Зри в корень - в результат усилий творящего". Зрю изо всех сил. Вижу лишь формальный поиск. Может быть я близорук? Но я никогда не стеснялся спросить, о том, что не понимаю.
    Шестьдесят лет - это уже не мало. Должны обозначиться итоговые вещи, тем более, что ты, верю, напряженно работал всю жизнь. Ты много пишешь о профессионализме, не сомневаюсь, что ты профессионал. Но это должно обозначать твое умение работать в любой манере. Пример тому Филонов с его "аналитической живописью" и реалистическим портретом Евдокии Николаевны Глебовой. Где твое разнообразие? В монументальных работах? Они слишком груботехничны, чтобы судить о твоей многогранности.
    Ты спрашиваешь о "Пилигриме" Босха. Можно, конечно, отгонять посохом досужих любопытствующих, можно гордо не обращать на них внимания, но, если даже художник творит для себя, то, в конечном итоге, для зрителей. Они и есть "правда жизни" вместе с их назойливостью.
    Глеб, а может быть ты всю жизнь озабочен заработками? Или снедаем честолюбием? Я смогу полюбить твое творчество, когда пойму, что оно шире моих представлений о нем и сможет меня чему-то научить.
    "Нам судьба приготовила длительный жизненный путь, так что есть надежда что-то успеть". А что уже успел, чем можешь гордиться?
    Оценке моих рассказов я рад, но хотелось бы услышать критические замечания.
    Как ты себя чувствуешь, что у тебя с сердцем?
    Всего доброго. Юрий.
    Октябрь 1995 г.

...

...

| главная | об авторе | гостевая | форум |
.