В
то утро я сидел на вахте, молодых приказали не ставить.
Предстояла "работа" - пуск ракеты с подводной лодки. В середине
60-х годов дело это было новое. Ждали прибытия какого-то высокого
начальства, поэтому к делу готовились, как следует. Для протирки контактов
мне выдали даже спирт, а не бензин, как обычно. Под издевательские
взгляды подчиненных, я честно использовал его по назначению.
Машина с радиостанцией стояла у кромки высокого берега. Под песчаным
откосом простиралось Белое море. Из окна я видел дальний горизонт
и силуэты двух заградительных кораблей. Противоположное окошко выходило
на тропу, ведущую к штабной палатке. За палаткой начиналась хилая
лесотундра.
Я не знал, когда меня вызовут, но по суете офицеров видел, что срок
пуска ракеты приближается.
Полог палатки распахнулся, и из-за него показалась невысокая коренастая
фигура в длинном демисезонном пальто. Это пальто уже само по себе
меня удивило. Гражданского человека я не видел на территории нашей
части уже три года
Движения вышедшего были быстрыми и решительными. Широким шагом он
направился в сторону моей машины. За ним из палатки во главе с командиром
части контр-адмиралом Хворостяновым высыпали все наши штабисты. И
что я увидел?! Наш командир, Герой Советского Союза, катерник, наш
суровый и справедливый "батя" заспешил за гражданским, не
смея шагать рядом. Отступя на шаг от "бати", семенил весь
"генералитет".
Они остановились рядом с машиной - это была самая удобная точка для
наблюдения.
В это время запищало в наушниках, и я услышал свои позывные.
Работал незнакомый радист, я чувствовал это по почерку. За позывными
он передал номер радиограммы и серию "Г" - государственная.
Такое бывало только в момент начала "работы". Я сосредоточился.
Сама радиограмма состояла только из двух цифр - шифрованного приказа
запуска.
- Серия "Г" - 77, - доложил я командиру взвода связи.
Он выскочил из машины и передал сигнал начальнику штаба.
Я отстучал "вас понял" и через окно стал рассматривать гражданского.
Он был широкоскул и крепок. Залысины делали лоб особенно широким.
Взгляд серых, острых глаз был напряжен. Он молча ждал.
Я посмотрел в другое окно и увидел рубку всплывающей подводной лодки.
В момент, когда вся рубка оказалась над водой, из ее утробы высунулось
тупое рыло ракеты, вспыхнуло пламя, и она стала с ревом подниматься
к небу.
Но продолжалось это лишь несколько секунд. Метрах в трехстах от поверхности
воды в ее хвосте что-то взорвалось. Повалил густой фиолетовый дым.
Ракета накренилась, медленно перевернулась и рухнула вниз.
В этот момент я услышал соленую матерщину. Гражданский резко повернулся
и зашагал в палатку. Офицеры едва успели расступиться.
При нашем "бате"! Кто мог такое позволить?! Когда смущенная
процессия удалилась, я спросил взводного:
- Товарищ капитан, кто это такой грозный?
- Королев, - буркнул капитан и зашагал от машины.
Я пожал плечами. Фамилия эта тогда мне ничего не говорила.
