ОТПУСК
Первого1 мая 1943 года после госпиталя я приехал на побывку. Домой
пришёл ночью. Дверь открыла мать, зарыдала. Отец не знал, что сказать,
только неуклюже суетился. Потом сел на кровать и заплакал. Уснули
под утро.
Часов в одиннадцать меня словно током ударило. Я вдруг понял, почему
вчера не бежал с вокзала домой, сидел и курил, курил одну за другой,
ожидая темноты, почему, как вор, пробирался в родной дом. Не открывая
глаза, понял, что в доме произошло то страшное, чего я так боялся.
Я чуть приоткрыл веки. Они... Всё вместе.
Матери одноклассников стояли в дверях и молча ждали моего пробуждения.
Это было страшнее плена, хуже смерти. Что я им мог рассказать? Про
голую степь и немецкие танки?
Ушли мы все вместе, но ребят нет, а я живой. Все они получили похоронки,
моя мать тоже. Но я вернулся. Один. Как мне смотреть им в глаза?!
- Степан... - не выдержала чья-то мать.
- Да я живой! - Застонало всё во мне. - Да после из плена...
- Стёпа, не казнись... Не твоя вина... Понимаем мы...
Боже, что я им плёл в то утро... Их сыновья
всё до одного совершали подвиги, уничтожали вражеские пушки и танки,
дрались врукопашную и били, били, били фашистов. Они первыми поднимались
в атаку, подхватывали знамя из рук сражённого командира... Каждый
из них был героем. Каждый в отдельности и все вместе.
Я врал, врал неудержимо, врал, а матери верили. Рыдали и верили.
Герои всегда погибают, а мне... мне не повезло. Не повезло погибнуть
вместе с товарищами. И вот я приехал, чтобы рассказать правду об
их сыновьях. За спинами матерей я видел желанные глаза...
Вечером Нина увела меня в лес и потребовала
рассказать правду о ребятах. О каждом. Без выдумок, которые я плёл
утром их матерям. Правду об их смерти.
Я подчинился. Нина окаменела. Потом отрешенно
сказала: "У тебя больше нет соперников" - и забилась в
рыданияхистерике.
Кто-то сказал: "Он слышал, как растет
трава...". В тот момент я услышал, как умирает зелёная трава
- трава надежд.
