| главная | об авторе | гостевая | форум |
.

    ДНЕВНИК НАТАШИ

    Наташа доверила мне свой студенческий дневник. Вот он:

Главное - разум.

    24 марта 1959 г.
    Мне двадцать лет. Начинаю вести свой дневник. Этому решению способствовало небесное откровение, вызванное неповторимой "Франческой да Римини" Рахманинова.
    Я не читала "Божественную комедию" Данте, но эта музыка! С первых звуков струнных инструментов слышится безутешная печаль, гнев небес и рокот сил ада. Франческа поёт полные отчаяния слова: "Нет более великой скорби в мире, как вспоминать о времени счастливом в несчастии". Для меня они звучат темой.
    Видно, я, как Татьяна Ларина, буду писать по ночам. Чувства мои обостряются к ночи.

    25 марта 1959 г.
    Куда делась вчерашняя театральная приподнятость? Осталась тоска, тормозящая мою деятельность. Я не знаю, чего мне хочется больше: заморозить жизнь или прогнать её быстрее, как плёнку киноаппарата.
    В силу моей лености, целый день я свободна, но не спешу рассчитаться с долгами по учёбе. Очень скучно и решительно всё безразлично. Знаю, что дорого заплачу за это безразличие.
    Оставаясь верной себе, живу минутой. Вот оно, "свойство бескрылой души".

    27 марта 1959 г.
    Бодрствуя физически, я как во сне, не замечаю окружающей жизни. Глядя из окна нашего знаменитого университетского коридора на серое, печальное небо, я чувствую, что мне, как и природе, не хватает красок.

    31 марта, 1959 г.
    Ужасный день. Контрольная по теории функций, как экзамен по китайскому языку. Пришлось клянчить материал для списывания.
    Почему теперь всё, что людям даётся, как дважды два, для меня стало гордиевым узлом? В школе всё было иначе.
    Как только меня подпускают к работе в лаборатории, непременно приходят в негодность всё приборы. А с током в цепи просто судороги.
    Чувство отчаяния, в которое повергла меня физическая лаборатория, ужасно.
    Конечно, мои разговоры с подругами о любви и ласке - мещанский бред, но они успокоили бы меня сейчас. На душе пусто, и я, наверное, лягу спать. Как Клетемнестра просила Морфея дать душе её успокоение во сне, так я обращаюсь к своей подушке.
    Девизом брала "Главное - разум", а не записала пока ни одной разумной мысли. Были бы у меня деньги, я не горевала бы так. В такой безысходной тоске, как удары метронома, чувствуется приближение старости. Молодые годы уходят без следа.

    2 апреля 1959 г.
    Хочется петь, но мой голос вполне устраивает лишь одну меня. Я сижу за столом и тяну ночное время, чтобы не приближать предстоящие утром огорчения на факультете. Писать больше нечего.

    16 апреля 1959 г.
    Боже, зачем мне дана жизнь? Я воспринимаю её, как наказание за какие-то, очевидно, очень тяжкие грехи. А всему виной семейные неприятности. Я, конечно, понимаю, что у нас не нормальная семья. У каждого своя, в некотором роде, мания.
    Неприятности в быту давят тяжелее, чем университетские. Беспрестанно видеть грязные стены, жить хуже, чем у Горького "На дне" и после этого иметь лёгкий характер?!
    На моём лице всегда угрюмое выражение. Я почти не могу верить людям. Кажется, я никогда не понимала ни одного человека в мире.
    Прежде не замечала за собой властолюбия, но сегодня мучила бабушку и Андрея, показывая свою власть над ними. Неужели я деспотична и дохожу до самодурства? Не зря ещё в восьмом классе учительница назвала меня "некающимся грешником". Мой первейший принцип - упрямство. Уроки жизни мне не нужны, так как в силу своего бесподобного упрямства, я не делаю из них никаких выводов.
    Подозреваю, что конец моего пути будет страшен, но всерьёз мысли не останавливаются на этом, хотя старости я боюсь. Как жизнь обойдётся с человеком, который и не думает с ней бороться?

    18 апреля 1959 г.
    Негде уединиться, а так хочется. Я замечаю, что неприятности в доме происходят всегда не по моей вине. Когда со мной приветливы и добры, то и я не могу быть чёрствой.

    30 апреля 1959 г.
    Редко записываю мысли, очевидно, потому, что мало новых.
    Не хватает пищи моей голове. Путь только наступит лето! Человеку надо отдохнуть, иначе нет желания жить. Нет сил, да и писать я, оказывается, не хочу.
Завтра идти на складчину к Инне. Конечно же, буду пьяной и веселой. Утром второго на хор, а вечером к подруге на день рождения. Ясно, что учиться мне некогда.

    20 мая 1959 г.
    О складчине у Инны мне неприятно вспоминать. Хотя и не в моих правилах раскаиваться, но всё же я недовольна тем, что оказалась пьяной. Но теперь прошло достаточно времени, чтобы позабыть всё.
    После этого гуляния наши тёплые отношения как будто застыли. Если это конец, то очень грустно.

    6 июня 1959 г.
    Половина второго ночи. Писать, в общем, не о чем, но сам факт, что спит вся квартира, а я не сплю, располагает записать хотя бы это.

    30 июня 1959 г.
    На улице дождь, пасмурно, неуютно, но моему настроению соответствует такая погода.
    Мучает меня невозможность найти причину того факта, что я не могу заниматься организованно. Наверное, испортили меня в школе лёгкие победы на всех фронтах. Почему учителя не видели, что я вообще не занимаюсь? Я не могу победить свой недостаток. За этот год не получила ни одной пятерки на экзаменах.

    10 января 1960 г.
    Пожалуй, я не встречала человека, как я, презирающего условности. У меня в мозгу как будто чего-то не хватает для их восприятия.
    Это не дневник, а неполное собрание воспоминаний и впечатлений.

    16 марта 1960 г.
    Меня интересует вопрос, насколько человек может постигать невысказанную мысль другого?
   Знает ли Мордвинов, что мои симпатии на его стороне? Моё вольное, шутливо шумное поведение должно навести его на такие мысли. Если бы уметь наблюдать беспристрастно за своим поведением со стороны... Я хожу с мучительным раскаянием, а придя на занятие, забываю о морали и начинаю хулиганить пуще прежнего.
    Так можно прошутить всю молодость и обнаружить, что и с тобой шутили.

    25 марта 1960 г.
    Я живу не ради идеи, а из любопытства. По философской терминологии я эпикурейка. По форме поведения приближаюсь к софистам, так как за мной укрепилась манера опровергать любые высказывания.

    1 апреля 1961 г.
    Я хочу познать в жизни всё и не поддаваться меланхолии.
    В хор притягивает не только любовь к музыке, а ещё какое-то беспокойство, которое можно охарактеризовать, как невозможность быть равнодушной к противоположному полу.
    Инну приходится считать пройденным этапом.
   Я в панике от диплома, который через полтора месяца нужно подать, а я ещё не принималась. Характер мой так изменился, что ничего серьёзное меня не интересует, поэтому я ненавижу математику, свою будущую специальность и работу.
    Тётя Аня сказала бы: "А я что говорила?" Искусство, особенно музыка, - вот что меня очаровывает, но туда нашей дуре дороги нет. Вот и приходится выть на луну.
   Мерзкое настроение. Хочется страшно ругаться или разгульно веселиться.

    2 апреля 1961 г.
    Перечитала всё записи, лучшей считаю первую. Вот что делает со мной музыка.
    Заниматься по-прежнему ничем не могу, кроме хора. Не представляю своей будущей жизни. Видимо, она будет двойственна: одна линия - подневольная работа, другая - музыка и, если возможно, развлечения.
    Я очень опустилась морально. Но моменты самокритики всегда кончаются самоуспокоением.

    12 апреля 1961 г.
    Потрясена, рада единомыслию с Голсуорси в "Конце главы": "Цинизм терпим лишь в комбинации с изяществом и остроумием. Без них он просто невоспитанность".

    5 мая 1961г.
    Пишу просто так, надо опробовать ручку.
   Какую запись ни прочту, чувствую одну фальшь. Так что открыться дневнику не удаётся.
   На этом записи в дневнике Наташи заканчиваются.

    Здравствуй, Наташа!
    Дневник всегда рассказывает больше, чем в него записано. Ты сказала, что твой дневник - детский лепет. Неправда. Настроение своё ты показала очень ярко. Ты поведала о тоске, о любви к музыке и ненависти к систематическому труду. После Чехова прошло полвека, но тоска, как видишь, неистребима.
    Тоска питает стремление к звёздам. Желание видеть мир, построенным по законам справедливости, извечное желание человека, но трудности на дороге к этой мечте повергают человека в тоску и меланхолию.
    Что же с тоской делать? Сплотиться теснее вокруг партии и правительства? Увеличить надои молока и угледобычи? Или плюнуть на тоску?
    Отдавая дневник, ты всадила мне раскаленную иглу. Мне больно, но игла пусть торчит.
    Твой дневник заканчивается таким финалом, что поднимаются волосы на голове: "Пишу просто так. Надо опробовать ручку".
    Но "хождения по мукам" не заканчиваются на последней странице дневника. Сценарий жизни примерно таков: с утра до ночи человек бежит, утопая в массе событий, встреч, смеха и слёз, значительного и пустого. Усталый, он приходит домой и перед сном вспоминает, что днём купил авторучку. Он достаёт дневник и записывает твою великолепную фразу. За ней прячется вся жизнь.
Степан

    Наташа прекратила вести дневник. Но написанное пером обязывает доводить мысль до конца. Состояние Наташи было настолько раскалённым, что разогревать его дальше стало опасным делом. Плавилась материя. И Наташа включает защитные механизмы психики. Она не может подкрепить поступками слова о чести и достоинстве. Перед ней открывается уходящая в бесконечность вереница парадоксов и блудливых противоречий, разрывающих сердце.
    И Ната с головой бросается в богему. Это всё-таки лучше полного подчинения обстоятельствам.

.

| главная | об авторе | гостевая | форум |
.