БЕСЕДА ПОД УТРО
Заскрипела
дверь бытовки. На пороге баба Люда вахтер из проходной.
- Стёпа, ты бы прилёг, ведь уже скоро шесть.
Через час ребята на работу придут, а ты опять всю ночь не спал.
И чего ты всё пишешь? Давно бы женщину завёл. Ведь к тебе, как к
попу, они исповедоваться ходят. Седьмой год в раздевалке обретаешься,
опаршивел весь. Ты посмотри на себя, кожа да кости. Не дадут тебе
комнату, не жди. Ещё и с завода выгонят. Главный намедни грозил:
"Завод, - говорит, - не богадельня. Сам, дурак, комнату чужим
отдал. Она наша была, а теперь к городу ушла. Пусть у города и просит".
Не надоело тебе на стульях валяться? Ты
же фронтовик, награждённый. Опять же смирный, пьёшь в меру. Тебя
любая молодуха пригреет. Я бы и сама взяла, коли б помоложе была.
- Спасибо на добром слове, баба Люда. А проходную
ты не оставляй, не дай бог, начальство нагрянет.
- Я начальства не боюсь, у меня пенсия хорошая.
Я на заводе сорок лет, всю блокаду трамваи стерегла. И твою Анну
Андреевну хорошо знала, в хор к ней ходила. Сын-то у неё растёт?
- Растёт.
- Он, сказывают, твой? Верно это или болтают
люди?
- Верно, баба Люда.
- Так что же она тебя не возьмет? У неё
ведь муж-то погиб.
- Я сам к ней не пойду.
- И то верно, крутая больно она. Что, бывало,
не по ней, сейчас на партбюро. А на суде тебя вытащила, я помню.
Понравился ты ей.
- Молодой был.
- Ты и сейчас не старый. Тебя бы подкормить
чуть-чуть да приодеть, так можно и под венец.
- Мне, баба Люда не жениться, мне писать
надо.
- А чего писать-то?
- Про войну.
- Про войну - это хорошо. Про неё, проклятую,
молодым знать надо. Только не напечатают. Да и кто тебя, шофёра,
читать станет? На то писатели есть. А здоровье загубишь. Не шофёрское
это дело.
- Знаю, баба Люда, да душа требует.
- Это я понимаю. Моего Петра на войне убили,
по ночам его вижу. И гармонь берегу. А зачем? Детей Бог не дал.
- Ничего, тебя люди любят. Ты добрая.
- Тебя тоже любят, а толку что? Бродягой
живёшь, гопником. Это тебя писания твои довели. Ой, заболталась
я с тобой. А ты бросай свои бумаги, приляг. Зелёный весь от табачища.
Деньги-то у тебя есть?
- Есть.
- В буфет утром сходи, поешь. Иначе опять
в больницу угодишь.
- Спасибо, баба Люда я поем. Ты пока иди,
мне тут чуть-чуть дописать надо.
С медкомиссией всё улажено.
Директор наш, Борис Григорьевич, опять вмешался. Не выгорело у Медведовского.
Я по прежнему вывожу заводской мусор на свалку, помогаю начальству
воровать доски и бензин, доставляю их жён на дачи и могу в полной
мере наблюдать за строительством социализма.
