СЕМЕЙНЫЙ ПОКОЙ
На
шестнадцатом году семейной жизни жена задала мне странный вопрос:
- Скажи, кто в нашей семье я?
- Ты - Мать. - Сказал я после некоторого
раздумья.
- Да, и моя задача воспитывать детей так,
чтобы не было войны Она, конечно, говорила не о конкретных детях.
Прежде я не задумывался над тем, что подлинная
сущность моей жены - быть Матерью. А мы все - ее дети. Она старается
воспитывать нас так, чтобы мы не передрались между собой, не прекратили
род человеческий. Не каждой женщине это по плечу, но она - Мать.
Следующий ее вопрос поверг меня в смятение:
- А кто ты сам? Твоя роль в семье?
Я стал в тупик. Отец? Матери давно научились
обходиться без этой помехи. Защитник? женщины прекрасно умеют защитить
себя и потомство. Сын? Но в семье мужчине стыдно чувствовать себя
сынком. Муж? Но если жена задает такой вопрос, значит ненадежный
муж.
Я уныло молчал.
- Супруги уважают друг друга за ответственность
и сверхзадачу. Ты - человек ответственный. Но какая у тебя сверх
задача?
Я не знал, что ответить. Вдруг обнаружилось,
что моя роль в семье сводится к банальной Формуле: "Не пью,
не курю, приношу зарплату". Конечно, я делаю еще что-то. До
сих пор жена не упрекала меня в безделье. Но какой же мелкой предстала
мне в эту минуту моя суета...
"Она права, я давно прирос к дивану.
Какая уж тут сверхзадача..."
- Тебя почти не в чем упрекнуть, - сказала
жена, - разве что в одном - ты не работаешь душой. Я же ни на минуту
не могу себе этого позволить.
Я вдруг понял, что почти не знаком с ее
душевным миром. Привычная чистота в доме, горячий обед к моему приходу,
всегдашняя благожелательная улыбка и внимательный взгляд - все это
не просто так, не по привычке. В ней кипит невидимая работа, создавшая
в доме атмосферу уюта и душевного покоя. И, пребывая в этом покое,
я не подозреваю о ее постоянном напряжении.
Невеселые мои мысли прервал ее голос:
- В человеческом масштабе не важно, будем
ли мы жить с тобой. Мне хочется сделать из тебя человека для мира,
для людей. Развод всегда ужасен, но его можно пережить. Важно, чтобы
ты умер с мыслью, что сумел справиться в себе с тем, что заражает
других.
В эту ночь я снова долго не мог уснуть.
