Я люблю весну - в этом я не
оригинален.
Я люблю весну за те, давние весны моего детства. Весной можно пускать
кораблики. Не в стоячей луже, ожидая ветерка для бумажного паруса
или подталкивая лодочку палкой. Нет! Мы пускали кораблики не так.
В те годы снег в городе не убирался. Дворники разметали тротуары и
сгребали его на обочину дороги. В этом месте дорожная выпуклость и
тротуар образовывали неглубокую канавку. Сугроб над канавкой за зиму
вырастал в человеческий рост.
И вот наступала весна. Несмелое зимнее солнце превращалось в ослепительное,
неудержимо манящее на улицу светило. Серое небо становилось голубым.
Снег на придорожном сугробе чернел, желтые лошадиные пятна на дороге
проваливались вглубь. По-новому пахло.
Дорогу на перекрестках начинали пересекать ручейки. Они текли только
днем - утром и вечером пропадали, оставляя дорожку обледенелого булыжника.
С каждым солнечным днем ручейки крепли, становились шумливее. Но увидеть
их можно было лишь на углу квартала. Перебежав дорогу, ручейки исчезали
под наметенным за зиму сугробом. Можно было начинать.
Мы выстругивали из щепки кораблик. Никаких парусов, рубок, рулей у
него не было. Это была та же щепка, но с заостренным, словно у лыжи,
одним концом и закругленным другим. Но это был уже кораблик. Мы бежали
на перекресток и пускали свой флот в ручеек. Корабли исчезали в тоннеле
сугроба. Теперь нужно было бежать вдоль него по тротуару, обгоняя
скорость течения ручья. Мы пробегали квартал и садились на корточки
у вырывающегося из-под сугроба потока. С замирающими сердцами мы ждали
свои корабли. "Мой первый!" - орал счастливец, узнавший
свою щепку. Он вскакивал и перебегал дорогу рядом с несущимся в ручье
судном. Затем кораблик исчезал в следующем сугробе. За первым кораблем
вылетали другие. Один за другим мы вскакивали и неслись за своей посудиной
дальше. Но почти всегда кто-то оставался сидеть у ревущего ручья и
ждать. Кораблики выскакивали из тоннеля не все. Где-то в темноте под
снегом они застревали. Ребята еще некоторое время топтались у выхода
ручья, потом бежали догонять тех, чьи ладьи остались целы. Так мы
пробегали несколько кварталов к Каме. Некоторые наши кораблики исчезали
в стоке городской канализации. Крышка люка специально открывалась,
если была дружная весна. Другие пролетали мимо зияющей, ревущей дыры
и плыли дальше. Улица все еще шла вниз. Теперь за этими двумя щепками
следили все ребята. Они болели за капитанов, как болельщики за любимую
команду.
И вот кораблики невредимыми приплывали на перекресток Комсомольского
проспекта и улицы Советской. Здесь был самый низкий участок. Тут стояла
невероятных размеров и глубины лужа. Машины не рисковали переезжать
ее. Посередине лужи плавали сотни палок, окурков и наших мальчишеских
корабликов.
Рейс был завершен. Довольные, обсуждая перипетии плавания, мы возвращались
к дому. Иногда встречали наши застрявшие в пути кораблики, но их судьба
была нам уже неинтересна. Мы шли на стапель - к дворовой поленнице
- строить новую флотилию.
