НА ЗАСЕДАНИИ ЛИТЕРАТУРНОГО КРУЖКА
Кроме критика Татьяны Юрьевны, с нами иногда
занимался писатель В.С. Бакинский. Он зазнавался, а потому толку
от этих занятий было мало. Однажды произошел такой разговор:
Бакинский: - Я из интеллигентских
соображений работаю с вами. Исключительно...
Степан: - Вы работаете с нами исключительно
оттого, что без объекта, в данном случае, меня, нет субъекта, в
данном случае, вас. Вот в этом, именно, смысл вашего общения с нами.
Бакинский (после некоторой паузы):
- Я знаю, что вы, так сказать, грузчик широкого профиля... С философским
уклоном, но тот, кто много философствует, тот, увы, мало живёт.
Кроме того, если в вас нет "искры божьей", то вы можете
философствовать с утра до вечера, но толку от этого будет мало.
Степан: - С утра до вечера мне надо
работать, а об "искре божьей" поговорим после нашей смерти.
После события в кабинете Анны Андреевны
наши занятия не прекратились. Кроме того, время от времени я стал
получать от неё письма. Вот одно из них:
Степан!
Мне кажется, что тебе нельзя будет жить
при коммунизме. Я сужу по твоим словам: "Что ждёт меня там?
Какие столкновения, конфликты, противоречия?"
Неужели ты не знаешь, что в коммунистическом
обществе сознание людей будет так высоко, материальная база так
богата, что причин для конфликтов и противоречий просто не будет.
И народу волноваться будет не о чем, кроме безопасности государственных
границ.
Предположим, лет через двадцать, двадцать пять
мы придём к коммунизму. Что же ты тогда будешь делать? Чем жить?
Я горячий и преданный строитель коммунизма,
хотя, возможно, сама и не увижу его. Я стараюсь, как могу, работать
для этих светлых будущих лет. Для меня задачи и цели ясны, и я иду
в первых рядах коллектива, в авангарде его.
Сталин сказал, что если бы он не отдавал
всё силы делу возвышения рабочего класса, то считал бы свою жизнь
бесцельной. Эти слова являются основой для нашей работы. Особенно
они касаются интеллигенции - она больше, чем кто-либо должна трудиться
для возвышения рабочего класса.
Я горячо желаю тебе стать до конца убеждённым
советским человеком, искренне и без оглядки верить, что партия ведёт
народ по правильному пути к светлой жизни, которой достоин человек
труда. Никогда не забывай, что ты сын простых тружеников. Не втаптывай
в грязь свои чувства ради сомнительного вопроса взаимоотношений
интеллигенции и народа. Прямо скажем, этот вопрос народ не волнует.
Народ знает, что партия указала путь, по которому интеллигенция
должна шагать к коммунизму - не пойдёт, будет выведена из строя.
Как нужно будет простому народу, так он и поступит с интеллигенцией.
Народ - хозяин, а она - только помощник.
Ты, не имея твёрдой позиции, любишь вращаться
среди этой сопливой братии. Это грубая политическая ошибка. Неужели
ты думаешь, что, находясь на этой позиции, ты сможешь создать что
либо ценное? Ничего не выйдёт, будешь сидеть у разбитого корыта.
У некоторых из них, даже семейных, мне приходилось
видеть над кроватью картины с нарисованными на них голыми женщинами
- нимфами, Венерами и т. п. Это, очевидно, для возбуждения половой
деятельности. Считаю это ненормальным. Это говорит о моральной пустоте
тех, кто пользуется такими возбудителями.
В тебе же всегда должен гореть священный
огонь писателя, творца.
Всего хорошего.
Анна
Трудно поверить, что это частное
письмо, а не передовица газеты "Правда". Однако это так
- письмо было написано всерьёз. Кем делает нас советская власть -
героями или убогими калеками?
Маленький человек! Проклятая
тема. Я не могу справиться с этой темой собственными силами. Ни сил,
ни мужества у меня не хватит. Меня, вообще, я это иногда ощущаю, нет.
Я исчез, где-то потерялся. Что может сказать человек, прошедший через
немецкий плен, получивший одиннадцать ранений... Я лежал в немецком
"госпитале", и меня ели черви. Я был уже почти зловонным
трупом. Когда женщины пытались вывести червей, единственным лекарством
была моча.
После войны мой жизненный опыт был раздавлен
несоответствием ожидаемого и увиденного. Я стал вглядываться в "подвалы"
маленького человека. Тема оказалась неисчерпаемой. Ведь всё, что не
о "подвалах" - уже не литература.
И чтобы найти силы, я начинаю подключать библиотекаря
Галину Михайловну, Анну, заводских ребят. Эти люди шумят, стыдят,
издеваются, создают невыносимую внутреннюю обстановку, которая, наконец,
ломает во мне запреты. Начинается создание образа, за который, надеюсь,
уже не будет совестно.
Приходится выкручиваться, то есть заставлять
зайца ощущать себя львом.
  .
|
