ТИПИЧНЫЙ ПОП
Сегодня я долго беседовал с настоятелем нашего
кафедрального собора профессором богословия отцом Владимиром Сорокиным.
Ему сорок четыре года, женат, имеет детей, купил дом в пригороде.
С разными христианскими представительствами объездил полмира.
Первое, что ощущаешь о общении с ним - его уравновешенность. Говорит
без эмоций, ничем не возмущается, никого не осуждает. Нечто подобное
я встречал и у других священников. Отец Августин, монах, проректор
Академии, не менее уравновешенная личность. Но причины этого у них
разные. Если Августин весь поглощен религией, занят научной работой
(хотя какая может быть в этом "наука"?), отрешен от реальной
жизни, то отец Владимир, напротив, совсем не отводит ей второстепенное
место. Он реалист и любит, чтобы его "ритм жизни" был подкреплен
успехом и высокой зарплатой. Того и другого достиг, а как же с духовной
стороной? И тут все в порядке. Убежден, что верующие всех религий
обретут загробное блаженство, что он обязан исполнять обряды, читать
каноны, соблюдать посты, словом, честно исполнять свою поповскую работу.
По-моему, его жизненным кредо является: "служу хорошо и за это
живу хорошо".
Во всем, что задано ему воспитанием и христианским учением не сомневается,
по всякому поводу приводит примеры из священного писания. Неурядицы
цивилизации объясняет "первородным" грехом.
"Захотел Адам свободы, съел без божьего позволения яблоко и теперь
пожинает плоды своего свободомыслия. Цивилизация - неуправляемый божьим
промыслом процесс. (Кстати, почему, если бог так всемогущ?) За удовольствия,
которые она доставляет человеку, он платит уничтожением божьего дара
- природы. Природу он сожрет уже в следующем столетии - разграбит,
загрязнит, уничтожит, даже, если не будет войны. Чтобы человека вернут
в лоно божье, нужно второе пришествие". Так и слышишь: "но
меня это не касается, я веду себя разумно".
Мне было любопытно, как относится он к неофитам?
"Да, много изломанных жизнью людей приходит в церковь. Но разве
им можно помочь? Они только подтачивают авторитет церкви. Сами утратили
свой "жизненный ритм" (любит отец Владимир это выражение),
а теперь приходят спасаться... Из них-то и выходят фанатики".
Фанатиков не любят все священники, но он особенно. Чувствуется, что
душа человеческая ему - обуза. Влезать в чьи-то беды хлопотно и бесполезно,
он давно это понял. Главное, ни с кем не ссориться, а в первую очередь,
с властью. Он исполнителен, в меру умен, ответственен, но как-то уж
не в меру скучен. Ничем его не удивишь, он и сам признает это.
"А что, - подумал я, - если бы на его глазах произошло чудо?
Думаю, не опешил бы".
"На все воля божья", и стал бы тут же приспосабливать божье
чудо к своим нуждам.
По поводу вооружения судит сам так: "Ни в одной стране я не встречал
человека, который утверждал бы, что собирается напасть на другого.
Но все вооружаются "в порядке обороны". Доверие утрачено,
да, пожалуй, так было всегда. Все это последствия той же бездуховной
свободы. Иисус всех учил, как надо жить, да не послушались люди. Вот
и расхлебывают". И опять же слышится: "но меня это не касается".
Нет, нельзя такому человеку доверить душу. А он - символ священства,
один из почитаемых, главным храмом города управляет.
Как и у нас, грешных, у отца Владимира своя жизнь, своя, дурачащая
людей, работа, свои заботы и полное безразличие к человеку.
27 ноября 1984 г.
Стоматологический кабинет
Лен. Духовной академии.
